Прогрессивная беда: как сделать утилизацию электронных отходов выгодной для потребителей

Москва подписала первое соглашение на основе государственно-частного партнерства в сфере обращения с электронными отходами. Их утилизацией займется единственный в стране комплекс по переработке вышедшей в тираж электроники. Причем так, что 95 процентов лома вернется в хозяйственный оборот сырьем для новых товаров. Что сделать, чтобы вслед за первой ласточкой прилетели другие, а груды техники не валялись на свалках годами, отравляя все вокруг? Разберемся.

По разным оценкам, ежегодно в Москве образуется от 150 до 300 тысяч тонн электронных отходов (ЭО. — «ВМ»). Ртутные лампы, батарейки, вышедшие в тираж компьютеры, телевизоры, холодильники, мобильники и прочий цифровой хлам щедро унавоживает почвы вокруг свалок чуть ли не всей таблицей Менделеева. И лишь малая его часть отправляется в скупку, где с помощью рукастых ломастеров превращается в три кучки — запчасти, цветмет, ненужное барахло. Последнее, разумеется, в большинстве случаев тоже отправляется на свалку.

Вплотную задачей перевода на цивилизованные рельсы ситуации с ЭО занялись в 2017 году, когда в столице началось строительство двух заводов комплекса «Экополис» (третий заработал в 2020-м в Орловской области). Спустя два года комплекс принял первую технику на переработку. Сначала ее отправляют на столичный «Экотехпром», где ЭО разделяют на фракции — нержавейку, алюминий и другой металлолом, а также дробленый пластик. Пластмасса дальше уходит на завод «Экопласт» (резидент технополиса «Москва»), где превращается в гранулы, из которых потом делают стройматериалы (например наполнители для дорожного покрытия) и всякие нужные в хозяйстве штуки. Медный лом и печатные платы, содержащие другие ценные металлы, вывозят в Мценск, на завод «Аурус» (степень извлечения — 99 процентов). За год эта утилизационная цепочка в состоянии переработать 75 тысяч тонн ЭО. Неплохо, но — для начала. Ведь, судя по объемам электронного мусора, который ежегодно генерирует одна только Москва, нужны куда большие мощности. Что уж говорить об остальной России.

Несмотря на то что ЭО составляют всего 2 процента всех твердых отходов в мире, они отвечают за 70 процентов токсичности всего планетарного мусора. Бериллий, кадмий, мышьяк, поливинилхлорид, ртуть, свинец, фталаты, бром, редкоземельные металлы… Что только не выделяют ЭО, валяясь годами под открытым небом. Более того, это еще и самый быстрорастущий поток отходов в мире — где-то по два с лишним миллиона тонн в год. Утилизируют же всего 17,4 процента. В итоге сейчас вся выкинутая на свалки электроника уже перевалила за 53 миллиона тонн и, по прогнозам, к 2030-му вырастет до 75.

Два года назад в Давосе озвучили доклад по проблеме ЭО. Как выяснилось, самая большая доля электронного мусора (37,6 процента) приходится на всякую среднеразмерную бытовую технику (пылесосы, утюги, чайники и т.д.). 20,4 процента — это холодильники и стиралки. «Бронзу» (17 процентов) присудили обогревателям и всяким кондиционерам-вентиляторам. Далее следуют экраны (14,7 процента), гаджеты (8,7 процента) и лампы — 1,6 процента.

Больше всего ЭО генерируют жители Норвегии (28,3 килограмма на душу населения в год), следом идут швейцарцы (26,3 килограмма) и обитатели Исландии (25,9 килограмма). Россия на карте докладчиков была обозначена большим белым пятном, но если верить другому исследованию — от британской компании Clear It Waste Removal, специализирующейся как раз на утилизации мусора, среди стран Европы по объему генерируемых ЭО мы занимаем 30-е место. Правда, калькулировали англичане в пересчете на домохозяйство, а не на душу населения — получилось 29,4 килограмма в год. Если учесть, что этих самых домохозяйств у нас 54,6 миллиона, получается, что ежегодно нашими стараниями на свалки отправляется как минимум 1,6 миллиона тонн всякой электронной рухляди. Схожую цифру называет и «Экополис» — 1,4 миллиона тонн...

— Не думаю, что эта цифра конечна, — говорит Дмитрий Нестеров, эксперт проекта «Ноль отходов» Гринпис-Россия. — По разным прикидкам, у нас «неучтенка» может составлять до половины от официальных данных. И это, кстати, не только наша проблема. Во многих государствах часть ЭО уходит из-под учета. Но если у нас причины чисто организационные, то там просто эту часть отправляют в страны со слаборазвитой экономикой, где довольно кустарными способами, вручную, это все перерабатывается. Например, когда проверили данные Евростата по пластику, оказалось, что две трети объема, который официально был переработан, на самом деле отправилось гнить на свалки в другие страны. Так же и с ЭО. Многие, наверное, видели документальный фильм о Токсик-сити, крупнейшей свалке ЭО в мире. Она находится близ Аккры, столицы Ганы. Там люди просто сжигают пластик на кострах, а добытый металл сдают в металлолом. Такая вот утилизация.

Согласился с коллегой и Роман Пукалов, директор природоохранных программ Общероссийской общественной организации «Зеленый патруль»:

— По нашим прикидкам, лишь три-пять процентов от всего объема ЭО утилизируютсяв России должным образом. Естественно, и обычный, и цветной, и редкоземельный металлы с удовольствием из общей груды выуживают, но примитивным способом, зачастую в это вовлечен серый бизнес... Потому что если в столице и городах-миллионниках еще можно найти специально организованные пункты, куда можно сдать за разумные деньги старую бытовую технику, то в небольших населенных пунктах ничего такого нет. Там либо сдаешь это дело на лом, либо ставишь у крупногабаритных контейнеров — коммунальщики заберут.

И в этой позиции есть свой резон

Что ж, столице, на первый взгляд, и впрямь повезло. Интернет просто-таки пестрит утилизационными воззваниями. Тут вам и частные объявления из серии «куплю все», и наивно-бесстыжие предложения «вывезем недорого вашу технику», и сайты утиль-контор, обещающих не только вывезти, но еще и приплатить, и пункты приема ЭО (не больше десятка на Москву, если верить поисковикам, но хоть что-то). Боксы для сбора батареек можно сейчас увидеть во многих магазинах сетей «ВкусВилл» (не более 10 штук за раз), «Икеа», «Лента», «Оби», «Метро Cash&Carry» «Альпиндустрия», «Декатлон», «М.Видео», «Эльдорадо» и других. В двух последних принимают также и бытовую технику: ту, что принесете своим ходом, — бесплатно; ту, что требует вывоза, — только после оформления онлайн-покупки с доставкой на дом. Более габаритные вещи — вроде холодильника, стиралки, электроплиты, посудомойки или даже автомобиля, в котором тоже электроники полно, — можно вывезти с помощью портала госуслуг. В одной заявке можно объединить до 20 предметов, и услуга бесплатная.

Но, несмотря на изобилие, которое и не снилось иным городам и весям, Москва перерабатывает далеко не все — от четверти до половины годовых отходов. С учетом того, что ЭО-движуха началась в столице всего несколько лет назад, а выкидывали мы электронный мусор исправно десятилетиями, есть к чему стремиться.

Не способствует экоактивности масс и сомнительная выгодность такого обмена.

— Я напрочь лишена синдрома Греты Тунберг, — объясняет свою позицию жительница Щукина Ольга Солнцева. — Хлам я тоже не люблю. Но отдавать чужому дяде-бизнесмену старую технику за просто так? С чего вдруг? У дяди серьезный бизнес, у дяди нехилый доход, дядя с него, может, себе уже седьмую яхту покупает. Почему я должна бесплатно обеспечивать его предприятие сырьем? Или сдавать даром технику в магазин, притом что производитель уже содрал с меня как с покупателя налог на утилизацию, плюсанув его к цене товара? Поэтому я просто мониторю в интернете варианты, где за конкретную модель техники можно выручить больше всего денег. Туда и несу.

Что ж, в такой позиции есть свой резон. Да и ценные металлы вроде золота, серебра, платины, палладия, иридия и прочих редкостей (их, говорят, особенно много в старой советской радиотехнике) дарить с широкого плеча не каждый станет.

— Совершенно адекватная позиция, — соглашается Роман Пукалов. — Помните, как в СССР все сдавали бутылки? И приемных пунктов было в изобилии, а где не было, там принимали тару магазины или заезжие автолавки. Абсолютно человеческий способ. За макулатуру и металлолом тоже можно было получить либо денежку, либо какую другую выгоду. Политика приема вторсырья должна быть выгодной гражданами и территориально доступной, только тогда мусорная проблема начнет активно решаться.

Но если в условиях рынка предприниматели не спешат утыкивать страну платными скупками ЭО, значит, либо не сильно это выгодное дело, либо картина мира их полностью устраивает.

— У нас сложилась странная ситуация — искусственно организованный монополизм, — объясняет Пукалов. — В большинстве районов страны действует один региональный оператор по обращению с отходами, который, как правило, активно блокирует через местную администрацию малый бизнес. Например, не дает устанавливать свои отдельные контейнеры для сбора пластика, стекла или бумаги. Аргументация: «А чего они отбирают наш хлеб, самое ценное из сырья выуживают?» Эта сфера должна развиваться за счет малого бизнеса, который, почувствовав интерес и помощь государства (например, за счет налоговых льгот, бесплатной аренды помещений под пункты сбора), серьезно повысит объемы утилизации ЭО.

Ольга Фильченкова, замдиректора экспертного департамента «Российского экологического общества», считает, что региональных операторов тоже можно понять:

— Это действительно один из вопросов, который требует скорейшего решения. Потому что у оператора есть тариф, и если он завязан на норматив накопления — условно 300 кг в год на человека, — то получается, что, если сознательные граждане станут выбрасывать 100 кг мусора в год, а все остальное будут сдавать, у оператора уменьшится доход. Поэтому тут важно создать такие условия, чтобы было выгодно всем, например, поощрять операторов заключать договоры с другими утилизаторами. Что касается гражданина, то сейчас есть масса инструментов для его заинтересованности в сдаче ЭО, другое дело, что они не находят широкого распространения.

В том числе и из-за сильного зарегулирования законодательства. Если я как физлицо хочу сдать в пункт вторсырья какие-то свои вещи, я по закону должен предъявить паспорт, приемщик должен все зафиксировать, поставить отходы у себя на учет. Если мне выдают за принесенное какие-то деньги, теоретически я получила выгоду и попадаю под налогообложение, то есть с этих небольших копеек должна заплатить налог. С другой стороны, мне государство говорит: «Ну, вроде дохода особого нет, вряд ли ты сдала свой компьютер по цене покупки. Поэтому мы тебе предоставляем налоговый вычет, но ты подай декларацию 3-НДФЛ, докажи, что тебе положен вычет и что ты государству ничего не должен…» Сейчас прорабатывают вопрос об отмене гражданам НДФЛ при сдаче вторресурсов, так что процесс идет. Конечно, и контроль, и учет должны быть, но и о разумной грани между необходимым и оптимальным не стоит забывать.

Изрядно поколебавшись (должно же быть у масс экологическое сознание!), согласился с коллегами и Дмитрий Нестеров:

— Возможно, в материальной мотивации и есть своя логика. Существует мнение, что в экоинициативы вкладываются люди, которые экологически замотивированы, с высоким уровнем образования, для которых «мне лень заморачиваться» не аргумент. А все остальные вовлекаются в процесс, когда есть какая-то материальная выгода.

Варианты выгод, по мнению нашего эксперта, могут быть самые разные — деньги, бонусы, покупка техники по схеме трейд-ин, возврат НДС…

— Но главное все же не это. Нужно единое четкое понимание, как у нас обстоят дела с ЭО по всей территории страны, — уверен Назаров. — В апреле 2020 года появился первый проект федеральной схемы обращения с ЭО. Он даст понимание, какие мощности есть сейчас в федеральных округах, какие и где нужно добавить.

Совсем не обязательно такая схема должна быть унифицированной — слишком разные климатические условия по стране, слишком разные социально-экономические ситуации, даже культура населения. Плюс город и село — это две разные истории. Если для городов уже есть решения, которые апробированы в разных странах, то для сельской местности с нашими расстояниями это все внове. Там нет сетевых магазинови супермодных центров, возможно, там имеет смысл ставить какие-то накопители герметичные, куда можно было бы складывать ЭО и потом периодически вывозить. Или приезжать на машинах и устраивать дни приема ЭО, или что-то еще.

Что внес, то и вынеси

Ольга Фильченкова особые надежды возлагает на механизм РОП (расширенная ответственность производителя). По сути, теперь производитель или импортер, ввозя в страну, скажем, компьютер, отвечает за его последующую утилизацию. По той простой причине, что именно он внес в природу то, чего в ней не было.

— По факту этот механизм начал работать у нас с 2016 года, — объясняет Ольга Александровна, — и пока производитель или импортер несет ответственность не за весь произведенный или ввезенный в страну объем техники, а лишь за определенный процент — норматив утилизации, так как в России еще не слишком высок уровень переработки. В 2016 году норматив для ЭО вообще был нулевым, в 2017-м стал 5%, сейчас доведен до 15, ну а в будущем планируется довести его до 100. При этом у производителя есть варианты — он может сам заняться переработкой своей техники, может доверить это специализированным организациям, а может перепоручить государству, заплатив экологический сбор.

Значит ли это, что любой обладатель условного компьютера «Ромашка», отдавшего электронные концы, может привезти его в офис одноименной корпорации и сдать в утиль? И там его обязаны принять? Отнюдь. Потому что корпорация к тому времени уже может выполнить план по нормативу или отправить вас к своему партнеру-утилизатору, а то и вовсе скажет искать варианты самому — экосбор-то уплачен.

Не сильно понятно сейчас и что вообще считать утилизацией.

— В законе об отходах есть общее определение этого понятия, — поясняет Фильченкова, — но нет документов, оговаривающих это для конкретного вида отходов. Взять тот же вышедший из строя компьютер. Его разобрали и извлекли 2 грамма металла, который можно использовать повторно. Все, это утилизация? Или она «засчитывается», лишь когда все компоненты компьютера — пластик, стекло, металл, кремний и т.д. — оттуда вытащили и пустили во вторичный оборот? Или, скажем, сделали из компьютерного пластика гранулы — тоже вроде бы утилизация. А может, ею надо считать производство конечного продукта из этих гранул — метлу, таз, лавочку? И таких проблемных мест в нормативной базе по ЭО хватает. После анализа всех проблемных мест в конце 2020 года была подготовлена концепция совершенствования механизма РОП, создана дорожная карта, вобравшая в себя массу инициатив с мест. В общем, процесс запущен, и рано или поздно, я уверена, мы придем к оптимальному варианту работы с ЭО, который удовлетворит и производителей, и утилизаторов, и потребителей.

ФАКТЫ:

— Как минимум с 2016 года многие страны начали делать олимпийские медали из утиля. Так, для наград Олимпиады в Рио-2016 серебро добывали из старых зеркал, припоя из выброшенной электроники и рентгеновских пластин, медь для бронзовых медалей взяли из отходов монетного двора. Медали для Олимпиады-2021 в Японии были уже полностью отлиты из ЭО, на что ушло 79 тонн цифрового мусора.

— Американская компания Fireclay Tile стала делать декоративную плитку из электронно-лучевых трубок от старых компьютеров. Плитка получается невероятно прочной, долговечной и экологичной.

— В НИТУ «МИСиС» научились делать аккумуляторы из использованных медицинских масок. Тонкие, гибкие, дешевые батареи имеют низкую себестоимость и снижают расходы энергии на производство в 10 раз.

ТОЛЬКО ЦИФРЫ

Примерно 31 тысячу тонн ЭО в год генерирует майнинг биткоинов, а одна биткоин-транзакция приводит к образованию такого же количества ЭО, что и утилизация 2 iPhone. Ежегодно в электронику устанавливают более 320 тонн золота на сумму свыше $16 млрд и 7500 тонн серебра (до $5 млрд). 1 тонна мобильников содержит 300–350 граммов золота, а 1 тонна золотоносной руды — 3–5 граммов Стоимость всех ЭО оценивают в $62,5 млрд. Больше 1 тонны в секунду — скорость, с которой земляне выбрасывают ЭО. 19 апреля 2022 года для РФ наступит День экодолга, дата, после которой россияне исчерпают годовой запас ресурсов и начнут жить «в кредит». У каждой страны дата своя. Раньше всех она наступит для Катара (10 февраля), позже всех — для Индонезии (3 декабря).